Как мой друг Дима служил в армии (в стройбате). Аты-баты, куда идут стройбаты

«Королевские войска» или стройбат были настоящей легендой в СССР. Правда, скорее в плохом смысле слова – этого рода войск сторонились многие призывники, а военное руководство вообще выступало против его существования.

«Королевские войска»

Военно-строительные отряды (ВСО), или в просторечье – «стройбат», ведут свой отсчет с 13 февраля 1942 года, когда постановлением Совета народных комиссаров СССР было сформировано Военно-восстановительное управление, которое занималось ремонтом и строительством объектов на территориях, освобожденных от немецких оккупантов. Термин «стройбат» был официально выведен из обращения в 1970-х годах, однако полностью из лексикона не ушел, сохраняясь как часть военного и гражданского жаргона. Также словосочетание «строительный батальон» продолжало использоваться в отношении некоторых групп зарубежных войск. «Стройбатовцы» иронично называли себя «королевскими войсками». По одной версии из-за многочисленности личного состава: в 1980-х годах он насчитывал приблизительно от 300 до 400 тыс. человек, что превышало количество военнослужащих в ВДВ (60 000), Морской пехоте (15 000) и Пограничных войсках (220 000) вместе взятых. По другой версии самоназвание было связано с именем конструктора Сергея Королёва (все космодромы СССР возводились строительными отрядами).

Условия службы

У советской молодежи стройбат считался не самым престижным местом для несения воинской службы. Его непопулярность во многом была вызвана тем, что непосредственно к военному делу он имел лишь формальное отношение. Тем не менее, новобранцы, пополнявшие состав строительных отрядов имели определенные преимущества перед призванными в другие рода войск. Согласно приказу №175 министра обороны СССР от 30 мая 1977 года военному строителю за работу начислялась заработная плата, из которой, правда, вычиталась стоимость питания, обмундирования, банно-прачечных услуг, культурных мероприятий и других видов обеспечения – тех, что объединялись понятием «вещевая задолженность». Как вспоминал один из служащих строительного батальона, ежемесячно у него удерживали около 30 рублей за бытовые услуги – «стирку, помывку, форму». Зарплата в строительных войсках (на период 1980-х годов) колебалась в диапазоне от 110 до 180 рублей, но в некоторых случаях доходила и до 250 рублей. Все зависело от специальности. Больше других получали как правило работавшие на башенных кранах и экскаваторах. Деньги клались служащему на счет и выдавались при увольнении в запас. Правда, при острой необходимости разрешали пересылать деньги родным. По окончании службы «стройбатовцы» иногда вывозили до 5 тыс. рублей. Были у «стройбатовцев» и дополнительные источники заработка, в частности, на так называемых «халтурах», где платили в районе 10-15 рублей за один трудовой день. Полагались им и льготы. Их получали прапорщики и офицеры, которые имели возможность быстро решать свои жилищные проблемы.

Личный состав

ВСО комплектовались в основном из призывников, окончивших строительные учебные заведения. Часто стройотряды пополнялись за счет выходцев из сельских районов, «умеющих держать инструмент в руках». Туда же отправляли неблагополучную молодежь, иногда уже с судимостью. Хоть говорить об этом было не принято, национальный признак был еще одним критерием отбора в стройбат. Так, доля кавказских и среднеазиатских народов в некоторых строительных батальонах, доходила до 90% личного состава. Распространено мнение, что причиной, по которой выходцы из Средней Азии и Кавказа допускались в основном к строительным работам было плохое знание русского языка. Национальный состав стройотрядов отпугивал многих призывников. Еще одна категория призывников, которым дорога в стройбат «была заказана» – юноши с ограничениями по состоянию здоровья. Их родители всеми правдами и неправдами искали всевозможные обходные пути, чтобы оградить детей от трудовой повинности.

Критика стройбата

Сам факт существования военно-строительных отрядов не раз подвергался критике высшим военным руководством, которое считало подобные формирования неэффективными и даже «нелегальными». В 1956 году министр обороны Георгий Жуков и начальник Генштаба Василий Соколовский докладывали, что «использование в промышленности труда военнослужащих является нарушением Конституции СССР, так как согласно статье 132 Конституции воинская служба … должна проходить в рядах Вооруженных Сил СССР, а не в строительных организациях гражданских министерств СССР». Специалисты обращали внимание на то, что производственная деятельность военно-строительных частей была плохо организована, а их материально-бытовое обеспечение находилось на крайне низком уровне. Один из негативных примеров связан с военно-строительным отрядом №1052, который в ноябре 1955 года был размещен в недостроенном помещении. Комиссия выявила недопустимые бытовые и санитарные условия содержания служащих. Рабочим приходилось спать одетыми, так как температура в комнатах не превышала +3 градуса. В течение месяца они были лишены возможности мыться в бане, менять белье, в результате чего у многих завелись вши.

Опасные регионы

Вопреки сложившемуся мнению служба в строительных отрядах была отнюдь не безопасна. В 1986 году «стройбатовцы» были брошены на ликвидацию последствий Чернобыльской катастрофы – по некоторым данным они составляли не менее 70% контингента работавшего в зараженной зоне. Через два года стройотряды отправились в Армению разбирать завалы и отстраивать города после разрушительного землетрясения. Служили они и в Афганистане. В 1979 году сразу после ввода советских войск в эту страну встал вопрос о расквартировании личного состава. В кратчайшие сроки от строителей требовалось создать и благоустроить военные городки со всей инфраструктурой, жилыми и военно-административными зданиями, построить склады для боеприпасов и техники, фортификационные сооружения по периметру воинских частей, аэродромы. В 1982 году советский строительный батальон был направлен на Фолклендские острова в порт Стэнли удлинять бетонную взлетно-посадочную полосу. Именно в это время на острова вторглись британские войска, оспаривавшие с Аргентиной контроль над данными территориями. По сведениям участника тех событий, советские солдаты заминировали все подходы к аэродрому, вооружились трофейным оружием и в течение трех дней выдерживали осаду со стороны британских военных. Только благодаря вмешательству Москвы локальный военный конфликт был остановлен – советским солдатам приказали сложить оружие.

Как-то День Военного Строителя, особо не принято отмечать, как например, День Воздушно-Десантных Войск, День пограничника, ... А ведь войска отличные, и работа, которую парни выполняют, неоценимая. Может от того, что считается, что в Военно-Строительные Войска берут парней с некими отклонениями: по здоровью, тех, кто плохо знает русский язык, у кого была судимость, … .

Поэтому, ребята, дружившие в армии с лопатой и мастерком, предпочитают отмечать свой День без особой бравады, не купаясь в фонтанах, не приставая к прохожим, а тихо, мирно попивая самогоночку у себя дома.

У Дня Военного Строителя нет специальной даты. Его празднование приходится на второе воскресенье августа-месяца – тогда, когда вся страна отмечает День Строителя.

Сейчас принято поливать грязью нашу историю. Я, например, окончив Пушкинское ВВИСУ попал служить в Майкоп. Кто там живёт знают такие микрорайоны как Михайлова, Восход, Шовгенова и др. Их строили военные строители. (И.Сипкин)

"КОРОЛЕВСКИЕ ВОЙСКА" СССР

Термин «стройбат» был официально выведен из обращения в 1970-х годах, однако полностью из лексикона не ушел, сохраняясь как часть военного и гражданского жаргона. Также словосочетание «строительный батальон» продолжало использоваться в отношении некоторых групп зарубежных войск.

«Стройбатовцы» иронично называли себя «королевскими войсками». По одной версии, из-за многочисленности личного состава: в 1980-х годах он насчитывал приблизительно от 300 до 400 тыс. человек, что превышало количество военнослужащих в ВДВ (60 000), Морской пехоте (15 000) и Пограничных войсках (220 000), вместе взятых. По другой версии, самоназвание было связано с именем конструктора Сергея Королёва (все космодромы СССР возводились строительными отрядами).

УСЛОВИЯ СЛУЖБЫ

Тем не менее, новобранцы, пополнявшие состав строительных отрядов, имели определенные преимущества перед призванными в другие рода войск. Согласно приказу №175 министра обороны СССР от 30 мая 1977 года, военному строителю за работу начислялась заработная плата, из которой, правда, вычиталась стоимость питания, обмундирования, банно-прачечных услуг, культурных мероприятий и других видов обеспечения – тех, что объединялись понятием «вещевая задолженность».

Как вспоминал один из служащих строительного батальона, ежемесячно у него удерживали около 30 рублей за бытовые услуги – «стирку, помывку, форму».

Зарплата в строительных войсках (на период 1980-х годов) колебалась в диапазоне от 110 до 180 рублей, но в некоторых случаях доходила и до 250 рублей. Все зависело от специальности. Больше других получали, как правило, работавшие на башенных кранах и экскаваторах. Деньги клались служащему на счет и выдавались при увольнении в запас. Правда, при острой необходимости разрешали пересылать деньги родным.

По окончании службы «стройбатовцы» иногда вывозили до 5 тыс. рублей.

Были у «стройбатовцев» и дополнительные источники заработка, в частности, на так называемых «халтурах», где платили в районе 10-15 рублей за один трудовой день. Полагались им и льготы. Их получали прапорщики и офицеры, которые имели возможность быстро решать свои жилищные проблемы.

ЛИЧНЫЙ СОСТАВ

Хоть говорить об этом было не принято, национальный признак был еще одним критерием отбора в стройбат. Так, доля кавказских и среднеазиатских народов в некоторых строительных батальонах доходила до 90% личного состава.

Распространено мнение, что причиной, по которой выходцы из Средней Азии и Кавказа допускались в основном к строительным работам, было плохое знание русского языка. Национальный состав стройотрядов отпугивал многих призывников.

Еще одна категория призывников, которым дорога в стройбат «была заказана» – юноши с ограничениями по состоянию здоровья. Их родители всеми правдами и неправдами искали всевозможные обходные пути, чтобы оградить детей от трудовой повинности.

КРИТИКА СТРОЙБАТА

В 1956 году министр обороны Георгий Жуков и начальник Генштаба Василий Соколовский докладывали, что «использование в промышленности труда военнослужащих является нарушением Конституции СССР, так как согласно статье 132 Конституции воинская служба … должна проходить в рядах Вооруженных Сил СССР, а не в строительных организациях гражданских министерств СССР».

Специалисты обращали внимание на то, что производственная деятельность военно-строительных частей была плохо организована, а их материально-бытовое обеспечение находилось на крайне низком уровне.

Один из негативных примеров связан с военно-строительным отрядом №1052, который в ноябре 1955 года был размещен в недостроенном помещении. Комиссия выявила недопустимые бытовые и санитарные условия содержания служащих. Рабочим приходилось спать одетыми, так как температура в комнатах не превышала +3 градуса. В течение месяца они были лишены возможности мыться в бане, менять белье, в результате чего у многих завелись вши.

ОПАСНЫЕ РЕГИОНЫ

Служили они и в Афганистане. В 1979 году, сразу после ввода советских войск в эту страну, встал вопрос о расквартировании личного состава. В кратчайшие сроки от строителей требовалось создать и благоустроить военные городки со всей инфраструктурой, жилыми и военно-административными зданиями, построить склады для боеприпасов и техники, фортификационные сооружения по периметру воинских частей, аэродромы.

В 1982 году советский строительный батальон был направлен на Фолклендские острова в порт Стэнли удлинять бетонную взлетно-посадочную полосу. Именно в это время на острова вторглись британские войска, оспаривавшие с Аргентиной контроль над данными территориями.

По сведениям участника тех событий, советские солдаты заминировали все подходы к аэродрому, вооружились трофейным оружием и в течение трех дней выдерживали осаду со стороны британских военных. Только благодаря вмешательству Москвы локальный военный конфликт был остановлен – советским солдатам приказали сложить оружие.

Сейчас в ВС России существует Управление начальника расквартирования и обустройства Министерства обороны Российской Федерации и Федеральное агентство специального строительства («Спецстрой»), выполняющее те же функции.

P.S. Кстати, сегодня день Строителя, так что поздравляем всех стройбатовцев с профессиональным праздником!!!

Публикуем продолжение рассказа Филиппа о его службе в стройбате в Туркестанском военном округе в 1987-89 гг. Предыдущие истории смотрите

Работа – наша боевая задача!

Это мы слышим каждый день — утром на разводе. Кто-то едет строить казарму десантуре, кто-то ангары для самолетов, кто-то учебные корпуса «Арабского корпуса». Теперь я точно знаю, смотря новости, кто учил этих всех террористов пользоваться советским оружием. Но тогда, стоя в нестройных колоннах перед отправкой на работу, на это было абсолютно плевать. Тогда была другая задача — прожить еще один день. Прожить без ущерба для себя. Ну, и поработать как можно меньше, и че-нибудь еще и пожрать по-хитрому!

Вчера на казарме для летчиков прикорнул поспать доблестный военный строитель, рядовой Махмудов. Это заметил другой военный строитель, опять же рядовой — Муртазаев. Он просто подкрался к товарищу и-и-и-и… просто поджег на нем штаны! Пошутил! Лучшая шутка сезона. Махмудова увозят в госпиталь — ожог 3 и степени. Не повезло — волосатый был солдатик!

На другом объекте, пытаясь сработаться, повздорили еще трое рядовых (как всегда какие-то махмуды). Прыгнули на маленького осетина. Итог плачевен — одному осетинчик сломал руку, второму срезал ухо! Вы спросите «как?» А очень просто — лопатой.

A нам везет!!! У нас самый лафовый объект- здоровый бункер, многоэтажный, глубоко под землей. Пока бетонщики пытаются там его забетонировать, мы с Бойко валяемся на каком-то матрасе в какой-то комнатке и смолим траву! Лампочку я в комнатке вывернул на всякий пожарный. А то прораб увидит — не отмажешься. Ему плевать на траву, но вот, что не работаем, — это, да! Стукнет ротному, а это — залет!

Одно плохо — змеи. Дряни этой много, и я их панически боюсь, но вида, конечно, не подаю!

Ну, вот и все! Солнышко закатилось за бахчи, гудит внизу грузовик. Пора в часть. Еще один день, еще один крестик в календарике!

А сегодня я попал — наряд. Стукнул все-таки прапор. И, как оказалось, верно говорят — нет худа без добра. Бойко в тот день сцепился на бункере с поляком и Сварным. Не знаю до сих пор, че они от него хотели. Поляк всегда был идиотом — две ходки на зону до армии окончательно выбили из него остатки мозгов. Весь был в наколках. А Сварной просто был жлоб здоровый. В бункере они могли Бойко и завалить со злости — бывало!

Короче, привезли с объекта всех, кроме участников вечеринки. Бойко сразу на губу, Сварнова в госпиталь, а Поляка в реанимацию. Еле откачали. Не знаю, где друган Бойко взял нож, но порезал он их обоих здорово. Поляк так до конца службы толком и не отошел. Ходил белый, как привидение.

Ночь в наряде прошла на удивление спокойно, но, как оказалось, только у нас в роте. В первой схлестнулись азеры с немцем и еще с кем-то. А потом, конечно, и наши подтянулись. Утром на разводе всех красавцев на полусогнутых выгнали на плац под светлые очи отцов-командиров, ну и нас, чтоб не скучали. Всех расписали под хохлому — дрались арматурами, которые в избытке были свалены за казармой. Арматура сдирает кожу лохмотьями – прикольно, если бы не так больно! Вообщем, как говорится, красиво жить не запретишь.

Комбат бегал по плацу, маша огромными кулаками, и рубил раскаленный воздух фразочками на тему всеобщей сознательности товарищей военных строителей, и грозился лично стать нашим всеобщим папой посредством близкого знакомства с нашими матерями и бабушками.

Ничего нового, стоим, ждем конца развода. Все думаю об одном — чем кончится. Бабаи явно будут обратку давать. Два месяца назад пятеро азеров поймали на полигоне Бека и отметелили сурово — сломали ребра, челюсть, ключицу, ну и еще чего-то там по мелочи.

И так всегда! Так КАЖДЫИ день в нашей доблестной части. И это напрягает больше всего! Никто никогда не знает, что будет через минуту, и никто не знает, как закончится еще один день. Еще один день до дембеля!

Продолжение следует

Слово «стройбат» у многих вызывает улыбку или легкую иронию, поскольку, официально, такого рода войск уже не существует. Последние части были расформированы в 90-х годах . Но до сих пор существует множество народных высказываний или просто анекдотов по поводу стройбата.

История создания

Стройбат – строительный батальон, хотя в официальных документах всё было иначе. Своё начало ВСО (военно-строительные отряды) берут с 1942 года , когда постановлением Совета народных комиссаров СССР было принято решение создать Военно-восстановительное управление. Под его началом строились все объекты инфраструктуры, разрушенные немцами-оккупантами во время Великой Отечественной войны. Сам термин «стройбат» был придуман народом и вышел из обращения в 1970 году. Стоит обратить внимание, что сами солдаты называли себя весьма иронично – королевские войска.

Факты – в 1980 году количество личного состава ВСО составляло около 300–400 тысяч человек , что перекрывает общее количество таких подразделений, как: ВДВ, морская пехота и пограничные войска.

Солдат спит – служба идет. Условия службы

Говоря честно, далеко не все солдаты срочной службы хотели попасть в стройбат. И этому есть ряд причин:

1. Солдаты имели к военной службе формальное отношение. Они могли больше времени провести не в окопе или стрельбах, а на стройке или рытье котлована.
2. Национальная составляющая. Отряды формировались из многонациональных групп. Часто в стройбат брали детей из неблагополучных семей или подростков, состоящих на учете в милиции. Такое сочетание разных типов национальностей и людей, склонных к криминалу, пугало молодого бойца. Часто происходили случаи дезертирства из частей.
3. ВСО могли направлять в потенциально опасные места, даже в мирное время. Их бросали на устранения техногенных катастроф или на ликвидацию последствий стихийных бедствий. Такая работа была связана с риском получения опасного заболевания или различных по сложности травм.
4. Само отношение общества к такому виду войск было снисходительное. В народе ходило много анекдотов про стройбат, поэтому служить в таком виде войск было несолидно.

Несмотря на все недостатки, были и отличительные плюсы среди остальных видов войск. Например, солдат получал зарплату за свою службу, причем её размер составлял порядка 120–180 рублей . Из этой суммы нужно вычесть 30 рублей за обслуживание бойца и его пропитание. Но даже в таком случае остается приличная сумма. Эти деньги откладывались на личный счет бойца, и лишь в случае острой необходимости солдат мог ими воспользоваться. Оклад мог доходить и до 250 рублей в месяц . Все зависело от специальности, которой обладал молодой боец. Ценились специалисты узкого профиля, связанного с машинами и техникой, такие как бульдозеристы, крановщики, экскаваторщики и прочие. Иногда демобилизованный солдат привозил со службы домой сумму до 5 000 рублей .

Официальная критика

Часто стройбат подвергался критике со стороны официальных лиц государства. Так, в 1956 году начальник генштаба и министр обороны раскритиковали в своем докладе места прохождения службы бойцов. Содержание документа ссылалось на конституцию, согласно которой рядовой должен проходит службу в рядах вооруженных сил СССР, а не в строительных организациях страны.

Бывали и другие случаи. В 1955 году одну из строительных бригад направили в ещё недостроенное помещение для строительно-монтажных работ. Как позже выяснила комиссия, санитарно-гигиенические условия здесь не соответствовали нормам и местами были грубо нарушены. Многие солдаты были направлены в госпиталь с такими серьезными заболеваниями, как туберкулез. У некоторых рядовых находили вшей.

Несмотря на все нелестные высказывания относительно ВСО, нельзя отрицать их огромную роль в становлении и строительстве страны. Заводы и крупные предприятия, объекты инфраструктуры и пути сообщения – везде можно было видеть бойцов, работающих на благо родины. Силами строительных батальонов возводились школы, больницы, а иногда и целые поселения. Благодаря военной дисциплине и отлаженной логистике объекты сдавались в сроки, иногда перевыполняя планы строительства.

Просматривая различные материалы на сайте, я обнаружил комментарий некоего пользователя о том, что, мол; в советское время он служил в СА в стройбате, и это, по его словам, было гораздо хуже ГУЛАГа. Бедных стройбатовцев весь рабочий день, а то и больше, заставляли вести бетонные работы, а потом, измученных, заставляли заниматься строевой службой, физической и ТАКТИЧЕСКОЙ подготовкой, чтобы они были готовы быть защитниками Советской Родины. И за такое издевательство за 2 года службы ему по ее окончании выплатили всего 415 рублей.

Читать его писанину было смешно, тем более, что я сам служил в свое время в стройбате, причем не в каком - нибудь, а в Семипалатинской области, на строительстве подземных ракетных точек, в районе города Солнечный, в Жарминском районе. Где и что это, наверняка знают многие ветераны РВСН.

И вот, прочитав эту писанину, я подумал – а ведь на тему Военно-строительных отрядов Советских Вооруженных сил ходит много сплетен, но ни одной нормальной публикации по этой теме я не видел!

Так родилась идея – написать этот рассказ.

Для начала следует сказать, что стройбатом в СССР называли строительные части, работавшие в разных ведомствах. В основном такие части относились к Министерству обороны и Министерству среднего машиностроения (атомной промышленности), однако мне приходилось встречать военно-строительные части, работавшие в системе многих Министерств, от Минстроя до Минводхоза.

Однако, перейдем к моей службе. Призвали нас – целый эшелон из 17 вагонов! из Узбекистана, в основном из Кашкадарьинской области, 1 декабря 1967 года. В составе эшелона было 2 служебных вагона – кухня и вагон-штаб. В штабном вагоне ехали офицеры – командиры команд, начальник эшелона и его заместитель. С нами в каждом вагоне ехали сержанты – командиры взводов, из срочников, подлежащих увольнению в декабре.

Все, кто призывался в те годы, знают, что без «горючего» призывники в вагоны не садились. И вот тут первое опровержение утверждения о пьянстве призывников и «наркоте», которую везли они из Узбекистана – нас сажали в вагоны по одному, и войдя в вагон, мы сразу попадали в крепкие руки трех сержантов, которые, не церемонясь, выворачивали наши рюкзаки и чемоданчики. Оттуда изымалось все спиртное и мало- мальски подозрительные предметы - типа самодельных ножей и тому подобного, а также все, что вызывало подозрение, как наркотики. В вагоны мы поступали уже «чистенькие». Ничего остального – продукты, сигареты и т.п. сержанты не трогали.

Разместились в вагонах, и эшелон медленно тронулся. У всех головы еще были одурманены выпитым при прощании «на дорожку», поэтому то тут, то там вспыхивали разговоры, иногда на довольно высоких тонах, однако наши няньки-сержанты быстро навели порядок, и к полуночи все в эшелоне уже спали.

Утром проснулись рано, разбитые и сонные – эшелон стоял где то в степи. В течение часа на кухне, расположенной в середине поезда, был приготовлен завтрак, сержанты взяли по 1 дежурному из каждых десяти человек, и первый армейский завтрак был доставлен в вагоны. Мало кто притронулся тогда к нему, у всех было полно домашних припасов. Позавтракали на ходу поезда, который тронулся и медленно ехал по степи. Горячим кормили 2 раза в сутки, вечером был чай с сухим пайком – сухари, сахар и масло.

К вечеру сержанты вызвали несколько человек к себе в купе. Оценивающе посмотрев на нас, они предупредили ни слова офицерам. Затем последовал такой разговор: «Мы понимаем, пацаны, что вы едете в армию, и должны выпить, а водку мы у вас изьяли. Однако – мы не звери, понимаем, что выпить надо, поэтому понемногу мы вам отдадим, но чтобы без кипеша, иначе – в эшелоне и губа есть. Но не обессудьте, все не можем, вы нажретесь и будете бузить.»

Затем, после повторного предупреждения – не бузить, не шуметь, и не попадаться офицерам, нам отдали «конфискованную» ранее водку, примерно по одной бутылке на 4-5 человек. Для зеленых пацанов, которыми мы были, этого было вполне достаточно. Таким образом, первый день в эшелоне закончился вполне благополучно.

И так ехали мы 7 дней. Сержанты на второй день также подогрели нас спиртным, но дальше лафа кончилась – видимо, остальное ушло в штабной вагон, да сами наши няньки потребляли довольно много. Из вагонов нас всю дорогу не выпускали – на всех остановках в вагоне появлялся офицер- командир команды и строго следил за этим.

На 7 день остановились на маленькой станции. На вопрос, где это мы, услыхали ответ: Жангиз!

Это была станция Жангиз-тобе, в Семипалатинской области Казахстана, находившаяся на практически одинаковом расстоянии от Семипалатинска и Усть-Каменогорска - рядом с ней находилась развилка автомобильных дорого, идущих в сторону названных городов.

Долго стояли на станции, на втором пути, затем наш эшелон подцепили к небольшому мотовозу и потащили куда-то в степь по заснеженной железнодорожной ветке. Через некоторое время показались и стали приближаться огни довольно большого города, с многоэтажными зданиями и огромной тарелкой антенны на окраине. Однако, мы проехали мимо него и подьехали к территории воинской части, окруженной небольшим забором.

Через некоторое время последовала команда: «Выходи строиться!»

Мы весело выскакивали из надоевших вагонов на снег… и тут же пытались снова заскочить в теплый вагон – дул пронизывающий ветер, и стоял мороз градусов в 15-20! Наши южане стали сбиваться в кучки, головами внутрь, раздались причитания на узбекском языке – ОЙ-уй, ульдым! (Умираем!) Они отказывались двигаться и норовили заскочить в вагон. Команды сержантов и офицеров ничего не могли с ними поделать. Тогда наши командиры обратились к нам, кто был несколько постарше и держал себя в руках – обьясните им, тут оставаться нельзя. Вагоны сейчас уйдут, а они замерзнут!

Мы стали обьяснять все это на узбекском, ребята постепенно пришли в себя, нехотя построились, и колонной вошли в ворота части. Недалеко от них находился клуб, в кинозал которого нас всех и завели. Там было очень тепло. Расселись на сиденьях, и тут же на экране начался какой то художественный фильм.

Привезли нас 1500 человек, однако за ночь всех потихоньку постригли, помыли и переодели в форму. Гражданскую одежду отобрали, однако разрешили взять часы и все деньги, которые у нас были.

Какие мы были смешные и одинаковые – лысые, в х/б, бушлатах и сапогах, не узнавали друг друга, искали друзей, стоя рядом с ними. Нас разбили уже по ротам, взводам и отделениям, представили командира роты – старшего лейтенанта, и командиров взводов - сержантов, только что окончивших сержантскую учебку.

Затем погрузили в автобусы и повезли на точку – «в карантин», проходить курс молодого бойца.

Карантин.

Ехали не меньше 40 км, по степи, вокруг ни одного жилого домика, ни столба, белым-бело. Снега было много, и нам, узбекистанцам, на тот момент это было в диковинку - у нас снег в начале декабря выпадает редко выпадает и держится недолго. Вскоре местность вокруг стала потихоньку меняться, появились сопки, покрытые снегом. Повернув за очередную, мы неожиданно увидели два ряда длиных одноэтажных зданий, и торчащую неподалеку трубу котельной. Неподалеку были расположены еще две –три сопки. Автобусы вьехали в этот поселок и остановились. Мы приехали на только что отстроенную «точку», где в освободившихся от строивших ее рот казармах был организован «карантин» для вновь призванных в этом году. Одна из торчавших невдалеке сопок закрывала шахту с ракетой, но которая из них – отличить практически невозможно. Было примерно 10 часов утра.

Всю предыдущую ночь мы не спали – стрижка, помывка, обмундирование и комплектация рот заняли практически всю ночь, подремать удалось только в автобусе, по дороге на точку. По гражданской привычке все рассчитывали, что сейчас нам дадут отдохнуть.

Не тут то было! Хотя казармы были заранее подготовлены к нашему приему – отремонтированы, прогреты и помыты, работы нам досталось. По приезде нас построили сначала на улице. Перед казармой. И было обьяснено, как заходить в казарму после построения – «Справа по одному бегом марш!» В казармах все оказалось уже на местах – стояли солдатские двухярусные койки, табуретки, часть казармы представляла из себя учебный класс, в другой части – ленкомната. Построив нас внутри казармы, взвода разделили на отделения, просто построив по росту, в три шеренги. Самого высокого в каждой шеренге назначили командиром отделения. Командирами взводов были назначены сержанты, призванные на полгода раньше нас, и окончившие шестимесячную школу сержантов.

Наверное, не стоит говорить особо подробно обо всем остальном, происходившем в этот день- мы получили постельные принадлежности, нас научили, как заправлять кровати, как должны стоять табуретки, выдали белую ткань и научили подшивать подворотнички. А самое главное – научили быстро строится и заставили каждого запомнить свое место в строю. Обедали и ужинали в этот день мы сухим пайком – консервы, сахар и сливочное масло, а также горячий чай, который принесли в термосах. В первый день, учитывая, что мы всю предыдущую ночь не спали, отбой прошел без всяких эксцессов – в десять часов нам была дана команда отбой, и практически все заснули как убитые.

А утром начался дурдом! Раздалась команда – взвод, подьем! Сержанты, поглядывая на часы, торопили нас, но мы никак не могли собраться. Рота построилась на центральном проходе только через минут 5-7, причем половина продолжала на ходу натягивать на себя гимнастерки, а несколько человек прибежали с сапогами в руках и надевали их уже в строю.

Когда все оделись и построились, старшина роты (из сверхсрочников) дал команду «Равняйсь, смирно!», критически оглядел нас, посмотрел на часы, покачал головой и скомандовал:

Рота, отбой!.

Тут уж сержанты не дали нам прохлаждаться – 47 секунд, отбой, заставили нас быстро улечься снова в кровати, после чего снова последовала команда – Подьем!

И так – раз пять или шесть! На шестой раз, хотя я мало видел разницы между первым и последним построением, старшина смилостивился над нами, последовала команда рассчитаться, и мы выбежали на зарядку. Зарядка, в принципе, прошла без особых эксцессов, после чего нам была дана команда оправляться, умываться и так далее. С этим тоже рота справилась без особых проблем, и после построения мы пошли завтракать – уже в солдатскую столовую.

Оказывается, для того, чтобы нас обслуживать, в карантине имелось почти рота «стариков» - повара, котельщики, электрики –дизелисты и так далее. К нашему приходу в столовую столы были уже накрыты – на них стояли солдатские миски, кружки, лежали ложки и большой черпак, а также были уже расставлены тарелки с хлебом, маслом и стоял бачок с кашей.

Первый завтрак в карантине мне запомнился особо. Дело в том, что я был назначен командиром отделения, и раздавать масло, сахар и кашу предстояло мне. Но мои земляки-мусульмане с подозрением отнеслись к маслу и кускам мяса в каше:

- «Чучка! (свинья), мы есть не будем».

Как я не уговаривал их сьесть хотя бы масло, отказались наотрез. Нас, не-мусульман, в отделении было три человека, так что в первый день завтрак практически весь достался нам – земляки ограничились хлебом, сахаром и чаем.

То же самое повторилось и в обед, и на ужин, однако на второй день на завтрак половина ребят уже не обращало внимания на «чучку», а вечером все уже трескали и кашу и масло так, что за ушами трещало. Однако, забегая вперед, скажу, что среди нашего призыва все-таки нашлось несколько человек, которые за всю службу так и не притронулись к горячим блюдам, опасаясь, что приготовлены они из свинины. Эти ребята старались попасть в «заготовщики», которых направляли в столовую накрывать столы для роты, просили там у хлеборезов и поваров хлеб и сахар, и питались только ими, временами подкармливаясь получаемыми посылками или покупая что-либо в солдатском кафе.

Дальнейшее пребывание в карантине особыми происшествиями не отличалось. Варварские утренние подьем-отбой закончились где-то на пятый день, к тому времени мы уже спокойно успевали одеться и построится за 1 минуту.

Расскажу только об одном случае. В нашем взводе был парнишка, из городских жителей, видимо, довольно избалованный дома. В один из дней его назначили на какие то хоз. работы, не помню уже, то ли мыть пол, то ли еще что то подобное, но он наотрез отказался.

Сержант попытался воздействовать на него словами «Я вам приказываю», тот оказался образованным и заявил ему – а я еще присягу не принимал! В ответ в наряд был назначен другой, взводный промолчал. Однако, на следующий день, во время занятий физкультурой, он вдруг повернул взвод на выход из территории части, и когда мы покинули ее, дал команду «Бегом!». К тому времени мы уже втянулись в занятия и бегали сравнительно неплохо. Но в этот раз сержант направил нас на вершину ближайшей сопки, до которой было по крайней мере километр, да еще и по нехоженому снегу. На бегу (сам он бегал, как марафонец) сержант популярно обьяснил нам, что если один из нас не хочет выполнять его приказы, то тогда мы все будем их выполнять.

Через полчаса половина из нас спеклась, сержант вроде бы не обращал внимания на останавливавшихся, однако, как только спекся виновник происходящего – последовала команда – не останавливаться! Не оставлять товарища, подхватить и бежать, поддерживая его! Так мы добрались до вершины сопки, таща за собой сопротивлявшегося виновника.

Естественно, вечером между нами всеми был крутой разговор, после чего никто больше не отказывался от выполнения каких то приказов.

За время карантина мы побывали в наряде на кухне, многие побыли дневальными по роте, были политзанятия, и строевая подготовка. Когда до присяги осталось 2 дня, нам устроили медкомиссию, по результатам которой 4-5 человек из всей части были отправлены домой, по состоянию здоровья.

За день до присяги нам выдали погоны и эмблемы, так что на утреннем построении в день присяги мы выглядели уже настоящими солдатами.

День присяги помнят, наверное, все, кто служил в армии. Единственный раз за всю службу в этот день нам дали подержать оружие – карабин, с которым в руках мы зачитывали, а затем подписывали листок присяги. Принятие присяги во всех ротах закончилось к обеду, после чего все пошло не по распорядку дня – не было никаких занятий, нам устроен был праздничный обед (на обед был подан борщ со сметаной, добавлено вареное яйцо и какие-то булочки с вареньем на сладкое). После обеда всем разрешили отдыхать. С пяти часов вечера за нами стали приезжать «покупатели» из частей, и по нескольку человек забирали с собой. Где-то около 6 вызвали и меня – нас 4 человека попали в часть, которую все называли «10 полк». За нами приехал командир – старший лейтенант, который проверил наши фамилии по списку, велел грузиться в кузов ГАЗ-53 с тентом, и мы поехали в часть.

Начиналась наша служба. В карантине мы пробыли 10 дней.